Эпилог

Утром я встала совсем рано, но Гелия уже не было, и чемодана тоже. Мама – в своем репертуаре – ахнула, назвала всех нас наивными простофилями, а Гелия Тартюфом и пошла пересчитывать серебряные ложечки. А я сидела и смотрела в серое утро, и что-то говорило мне о том, что на этот раз я не найду Гелия ни на вокзале, ни в библиотеке. Но он все равно уже открыл мне главное. Во-первых – один на один. А во-вторых, он сказал: если очень надеяться, и очень верить...

Через несколько дней ко мне пришло письмо с незнакомым штемпелем и без обратного адреса.

«Оля. Прости.

Если человек хочет совершенствоваться, он должен не иметь к себе жалости и выполнять все предписанные им самим правила.

Я никогда не оставался у людей больше, чем на два дня. Я не знаю, почему дал себя тогда уговорить. Ведь я же отлично понимал, что все это будет, только не знал, что это будет вот так…

Конечно, все в жизни происходит к лучшему – об этом я никогда не забывал и помню сейчас. Только я знаю, что еще должен ходить по свету, и буду ходить. Почему иногда так дико поступать правильно?

Дневники мои найдешь у себя под кроватью, только имей в виду: далеко не все там умное.

Желаю тебе счастья. Привет Юльке.

Наверное, до встречи – лет через пятнадцать. Или десять.

Гелий».

Но я-то знаю, что мы встретимся не через пятнадцать лет и даже не через десять. По крайней мере, года через три. Так я и говорю Юльке. Гелий будет учить меня тому, что узнал, а я буду рассказывать об этом детям. Я уже решила, что пойду воспитательницей в детдом. Потом он будет уезжать снова и снова возвращаться, чтобы я каждый раз была снова счастлива. Когда-нибудь он наконец выстроит дорогу в себе, как он сам говорил...

А я просто надеюсь, люблю и верю.

Есть все-таки на свете люди, которые умеют зажигать на небе солнце.

июль 1993