Глава семнадцатая, в которой Света делает не доказанное открытие, а Филимонов-папа впервые соглашается с Воеводовым-папой

Света шла домой медленно, потому что тяжело было на сердце. И из-за Костика, конечно, и из-за того, что Иван Андреевич ей рассказал. После разговора у неё осталось такое чувство, будто всё безнадежно. Всё, что он ей наговорил, как гиря, повисло у неё над головой.

Потом она вспомнила, что сам-то Иван Андреевич как будто повеселел. И даже обещал энергосбережением заниматься. Ведь это же просто замечательно! Почему же так тяжело? Даже когда Игорь Рудольфович говорил, что планета погибнет, ей не было так тяжело!..

Ни на что я не способна, даже с Костиком помириться не могу!..

Ах, это все оно, Филимоновское уныние! Света вспомнила, как странно Костик себя в неудачники стал записывать, после того как с отцом и мамой про энергосберегающий дом спорил. Ну конечно же, конечно! Если радостный человек может настроение у других поднимать, то унылый непременно должен его портить! Ну конечно же! Мы настроениями поменялись! И это совсем не моё настроение! Это Ивана Андреевича настроение! А ну, пошло прочь! Убирайся! Ты мне не нужное совсем! Мне с тобой не по пути! А мы на этом свете ещё повоюем, вот так-то! Я не кто-нибудь, я Воеводова! И пусть враги трепещут и бегут!..

Она размахнулась невидимым мечом, чтоб отогнать от себя уныние. Кругом-кругом! Развернулась и увидела Костика, который шёл за ней.

Она деловито вложила невидимый меч в невидимые ножны и спросила:

- Ты идёшь за мной или это случайно?

- Иду, - сказал Костя.

- Зачем?

- Время позднее, - сказал он. - Если тебя кто-то обидит по дороге от нас, будет нехорошо.

- Ну и неправда, - сказала Света. - Сам же знаешь, что неправда. Говори правду. Враньё я не люблю больше всего.

- Я хочу с тобой помириться. А ты не хочешь?

- Когда хотят помириться, виноватые просят прощения.

- Конечно, я прошу прощения, - ответил он. - Фу, какая мелочь, разве это и так не ясно?

- Нет, не ясно. А за что ты просишь прощения? - спросила она. - За то, что не обожал меня и не дарил мне конфет? Ведь я же за это на тебя обиделась?

- Нет, не за это, - вздохнул он. - За то, что я наврал на тебя. Ну, и с тайной я погорячился. Но я ведь её никому не сказал, ты это знай.

- Это уже лучше, - ответила Света. - А можешь ты мне объяснить, почему ты на меня так взъелся?

- Неважно, - ответил он. - Ты принимаешь мои извинения?

- Я принимаю, но если ты мне не объяснишь, что произошло, то завтра мы можем запросто поссориться заново, - сказала Света. - Ты и сам говорил, что всегда самое главное - это выяснить причину, конфликт, точку приложения сил. Я не хочу всё время то мириться, то ссориться. У меня очень важное дело - спасать планету. И если ты будешь всё время по разным причинам бояться говорить правду, то лучше уходи, хотя ты и хороший и я по тебе скучаю.

- Света, а давай лучше мы с тобой всё это забудем и станем Эврикой заниматься. Я пока в ЖЭКе сидел, я тебе расскажу, что я увидел! У меня до сих пор голова как перезрелый арбуз, в котором косточки гремят! Я целую тетрадку мыслями исписал! Ну, может, не целую, а всего даже треть, но всё равно. Много. Мне без вас с Яшкой никак. Там столько всего делать надо! А этот Олег - он только и сидит в интернете, больше ничего не хочет другого.

- Это всё само собой, - ответила Света. - Но я хочу знать, чего тебе нужно от меня лично и зачем тебе надо было историю с женихом выдумывать. Или говори, или уходи.

Он тяжко вздохнул.

- Я всю жизнь ненавижу ласковых женщин, и девчонок тоже, - сказал он, глядя вбок. - Когда им чего-то надо, они всегда ласкаются и добренькими прикидываются, хотя на самом деле им всё равно, о чем ты думаешь, чего ты хочешь в жизни. Всегда терпеть не мог! До негодования просто! И мужчин презирал, которые на это покупаются. Я таких мужчин уважал, которые суровые такие, каменные. Вот. А ты ласковая. Но самое ужасное, что мне это вдруг понравилось. И жениха я на самом деле для того и выдумал, чтобы ты почаще была со мной ласковая. Я пытался сам себя уговорить, что это для дела надо, и на тебя нарочно ворчал, но когда ты вот всё это сказала, я понял, что всё так и есть. И я так испугался! Так разозлился! Я так старался обойтись без тебя! Но у меня это уже не получается, и мне ужасно стыдно и неприятно, что я такой. Если б я только знал, как это побороть!

- Костя, - сказала Света. - Не знаю, как другие, но я никогда не была ни с кем ласковая понарошку. Я вообще не люблю ничего понарошку. И я тоже огорчаюсь, когда кто-то покупается на что бы то ни было. А настоящая ласка - она нужна для бережности, для любви к миру. Понимаешь, к бабочке или цветку можно прикоснуться только ласково и никак больше, иначе им станет больно. Человек, водопроводный кран или ветряк, конечно, не такие хрупкие, но я думаю, что и с ними надо быть бережными. Конечно, самому нужно уметь выстоять в самых суровых условиях, и в одиночестве, и как угодно, это ты очень правильно говоришь. Человек не должен быть хрупким, он должен быть сильным, честным и серьёзным. И если ты чувствуешь, что ты ради чего-то приятного врать начинаешь или от дела увиливать, это, конечно, обязательно надо в себе как-то побороть. Вот мне с тобой приятно, но раз ты начинаешь врать от этого и ругаться, то вот я и перестала с тобой дружить. Враньё тебе надо побороть и грубость, а вовсе не то, о чём ты говоришь.

- Ой, Света, вот про грубость-то я очень согласен. Я когда в ЖЭКе-то работал, меня один раз взяли идти по квартирам должников, - вспомнил Костик. - Представь себе, мастер участка была такая большая, толстая, и вот как эти толстые бывают, очень отзывчивая, добрая, терпеливая женщина. Так она вошла в подъезд и ка-ак давай молотить кулачищами по двери должника! Светка, я просто был потрясен, я испугался! А потом она говорит: "С ними, жильцами, иначе нельзя, тут только так: или ты их обругал, или они тебя начнут". Света, а в чём ужас - я потом увидел, что это так и есть. Если я грозно с посетителями говорю, они себя нормально ведут, а если нет - то они все разом как начинают орать! "Что так медленно, где у вас всех совесть, жэк проклятый", - и так далее. Ну, не все, конечно, но большинство из тех, кто есть. Постоянная ругань, понимаешь? А на эту ругань знаешь сколько энергии уходит! Ругань человека как будто по клочкам разрывает и по комнате разбрасывает, так что получается такой хаос! Света, когда я там работал, я та-ак захотел порядка, вот про который Яшка говорил! Если ты пойдёшь ко мне в гости, то увидишь, какая у меня теперь порядочная комната. И папе я тоже сказал, чтоб он счётчик ставил! Он говорит: зачем тебе? У нас постоянно бачок подтекает, ну и натечёт лишнего. А я говорю: так вот чтобы не подтекал, затем и надо! И вообще надо ставить вместо бачка специальный этот... ну, видела, наверное, спусковой кран такой прямо на трубу... Я тебе покажу ещё... - он задумался. - Я тебе столько всего расскажу... Света, а ты придёшь завтра на кружок?

- Приду.

- Со мной сядешь или с Яшкой?

- С Яшкой.

- Он теперь тебе больше друг, чем я, да? Он же маленький. О чем ты с ним разговариваешь? Про философию? Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе...

- На Марсе жизнь есть, - сказала Света и взяла его под руку, чтобы он не расстраивался из-за Яшки.

- Откуда ты знаешь? Что, слетала туда в прошлое воскресенье льготным рейсом?

- Жизнь есть везде, - сказала Света. - А я полмультфильма сделала на компьютере про то, как долго капелька из озера в наш кран попадает. Хочешь посмотреть?

- Полмультфильма? - жадно изумился Филимонов. - А меня научишь? А можно сейчас? А меня впустят к тебе или нет? Наверное, уже поздно, да? Или ещё не очень? Нет, уже поздно. Мне в девять надо быть дома, а осталось всего ничего.

- А мы побежим! - сказала Света. - И успеем!

И они побежали. Папа увидел в окно, как они бежали. И пошёл дверь открывать раньше, чем они пришли.

- Веч-чер добрый! - сказал он. - А уж я думаю: кто за кем гонится и зачем? А вы выглядите так, как будто у вас перемирие.

- Да, да, перемирие! - торопливо закричала Света. - Папа, скорей включи компьютер, пока ещё не совсем поздно! А то Костю дома потеряют! А я ему мультфильм хочу показать!

- Ух, ух, ух! Вулкан! - сказал папа и пошёл к компьютеру. Света с Костей следом понеслись. Света быстрей папы прибежала, скорей села, на кнопку нажала, вытащила клавиатуру, стукнула её об стол нечаянно.

- Света, успокойся, - сказал папа. - С техникой так не поступают.

- Ну мне же быстрее надо! Ну в-вот! Завис! Ну что ты завис?! - сердито спросила Света у компьютера. - "Нум лок" у тебя не мигает, да? Тогда "контрл-альт-дел"!

Но компьютер не хотел перезагружаться, выкинул какой-то синий экран.

- Придется "ресет"! - она стала давить на кнопку перезапуска. - Ну? Ну? Ты поскорее можешь? Мы же то-ро-пим-ся! Папа! Опять завис! Он что, сломался? Ты с ним что-то сделал?

- Дочка, - сказал папа, который молча и неподвижно стоял у них за спинами. - Выйди отсюда и никогда больше не обращайся так с техникой. Особенно с компьютером. Он этого очень не любит.

Он сел за стол, поправил клавиатуру, аккуратно убрал лишние бумаги в сторону и спокойно нажал на кнопку перезапуска. Компьютер начал перезагружаться, но опять завис.

- Милый мой, успокойся и давай уже работать, - сказал папа и погладил рукой системный блок. В системном блоке что-то тихонечко потрещало, и загрузка наконец пошла.

- Забавно, - засмеялся Костик. - Как будто в самом деле?

- В самом деле что? - спросил папа, обернувшись.

- Ну, как будто вы его уговорили, - хихикнул Костик.

- Как будто? - усмехнулся папа. - Не знаю никаких "как будто". Я с ним всерьёз разговаривал. Ну, вот. Не сердите его, и все будет в порядке, - и ушёл из комнаты.

- Смешно, - сказал Костик.

- Слушай. Костя. А почему смешно? Мы же ведь поняли или не поняли, что все на свете - живое? Ведь он же тоже живой. Ну, не том в смысле, что он сейчас запрыгает и скажет: "Здравствуйте, я третий пентиум, будем знакомы", - а в том, что ведь он сделан из живых молекул. И они, как всё живое, должны как-то реагировать и на порядок, и на беспорядок, и на доброту, и на все! Разве не так? Костя! Костя! Слушай! А ведь те вещи, которые я особенно люблю, они почему-то гораздо дольше живут, чем те, которые я не люблю! А один раз было - мама купила большое зеркало, но оно папе не понравилось, а заранее они не договорились. И они даже чуть не разворчались из-за него, и вот пока они спорили, зеркало стояло себе в комнате, оно надёжно стояло, и его никто не трогал, а оно вдруг как упадёт, и разбилось вдребезги... Костя! Ты понимаешь, какое это открытие?

- Да ладно тебе, какое открытие, сказки какие-то... - проворчал Костя, но очень неуверенно. - Открытие надо доказать и проверить, и эксперименты поставить... Никогда ты такие сказки не докажешь. Тем более взрослым. Они скажут, что возникли колебания воздуха, произошла конвекция, смена электрической полярности...

- Ну и что? Пускай произошли колебания и конвекция! Я даже очень согласна! Но с чего это они вдруг взяли да и произошли? А?

- Случайно, разумеется, - ответил Костик. - Исключительно случайно.

- Я не верю в случайности, - сказала Света. - Случайность - это неразгаданная закономерность!

- Пускай даже закономерность. Но с чего ты взяла, что это такая закономерность, какую ты выдумала? Может, она совсем другая.

- А кстати, - сказал папа из соседней комнаты, - замечена такая вещь: как правило, открытия подготавливаются долгими размышлениями, происходят быстро и внезапно, как озарение, и затем много лет уходит на их доказывание, - папа зашёл к ним снова и присел на диван. - Обратите внимание, молодой человек, на пункт два. Озарение! Вот когда мне было столько лет, как вам, я не верил ни в какие озарения. Но потом однажды озарение со мной произошло. И с тех пор существование озарений стало для меня бесспорным фактом. Не думаю, что сумел бы это доказать экспериментами. Но я-то теперь знаю, что это такое. И то бедное зеркало, мир его праху, разбилось именно из-за меня, в этом я тоже уверен, даже если бы меня высмеяло сто профессоров по колебаниям и конвекциям. Вы, Константин, имеете полное право не верить ни одному моему слову, но в моём доме любимые вещи действительно живут дольше, мы с мамой это тоже замечали.

Тут радио пропикало девять часов.

- Так, похоже, сегодня век жизни папиного ремня снова укоротится, - досадливо воскликнул Костик и побежал в прихожую. - Потом я посмотрю твой мультфильм!

- Что ж, я позвоню Ивану Андреевичу и скажу, что тебя задержала научная дискуссия, а это уважительный повод, - предложил папа.

- Не поможет, - ответил Костик. - Уже ничего не поможет. Наказывает меня мама, а не папа. А уж она-то вас не послушает. Моя мама - железная леди!

Тут телефон зазвонил. Папа трубку взял.

- Ало? Добрый вечер... Иван Андреевич. Да, совершенно так... Да, разговор у них был весьма важный. Иван Андреевич, мне тут сказали, что опоздавшего к вам на ужин ожидает страшное наказание, а его никак нельзя избежать? Понятно... Да, незадача... А если мы с вами сделаем так, что он не опоздает? И придет к вам ровно в половину восьмого. К завтраку. Как вы на это смотрите? О, это замечательно. Иван Андреевич, кажется, мы первый раз с вами согласны. Мне нравится быть с вами согласным, а вам? Да, это обнадёживает... Ну что ж, ладно. Иван Андреевич, вы не будете сильно возражать, если тот справочник документов, про который вы опять ничего не знали, я вам передам вместе с Константином Ивановичем? Благодарю. Доброго вечера.

Папа положил трубку и сказал:

- Уфф... Только ради продолжения века жизни папиного ремня, Филимонов, и справочника документов. Сымай шапку и иди мой руки.

- Папка, я тебя люблю! - крикнула Света и побежала его обнять.

- По-моему, не только меня, - сказал папа. - Или даже не столько меня!.. Иван Андреевич передает тебе до того крупный и нешуточный привет, что я начинаю глубоко задумываться, чья же ты дочь: моя или уже его?

- Ты серьёзно? - обеспокоилась Света.

- Когда я серьёзно, у меня на шее галстук, а в руках книжечка, - ответил папа. - Мама! Что у нас на ужин? Сегодня нас у тебя трое!

Назад в раздел