Рассекречиваю роман "Где кончаются рельсы"

24.03.2012
Полтора года назад (надо же, как давно...) я собралась волевым усилием заставить себя переиздать моё самое любимое, но и самое объёмное пока что произведение - философский роман "Где кончаются рельсы". И публично пообещала в блоге сделать это "до весны". Но даже это не помогло разрубить какой-то гордиев узел на душе. Деньги-то как раз насобирались за несколько месяцев, несмотря на полный домашний кризис по части денег. А вот заставить себя откорректировать перед изданием всякие запятые и переверстать странички под нужный формат - не получилось.

Но недавно один читатель романа "Где кончаются рельсы" таки сподвиг меня на то, чтобы я выложила текст на своём сайте. Собственно, читатель написал:
"Как жаль, что мы с вами разминулись во времени, и мне не попался он лет двадцать с небольшим назад! (...) Если бы я нашёл вашу книгу тогда, наверное, она явилась бы для меня спасательным кругом".
Вот другая цитата от другого относительно недавнего читателя (точнее, перечитывателя):
"Очень рада, что решила перечитать. Книга совершенно потрясающая, иногда в буквальном смысле дыхание перехватывает".

Кто выдержит такое? В общем, я сдаюсь. Точнее, я победила в борьбе с самой собой. (Ура!)
И теперь вы можете почитать роман "Где кончаются рельсы" вот здесь!

А я после этого с чистой совестью уже буду заниматься новым романом-в-работе.
Вам же напоследок вывешиваю рекламную картинку из буклета.



А для тех, кто любит не только картинки, но и много букв, - портреты моих наиболее любимых персонажей из "рельсов" с небольшими эпизодами.

Рябинин Илья Сергеевич, или Командор, а для кого-то Солнце. Педагог, геолог, строитель, инструктор по туризму и чего только ещё.

Реплика: «Каждый народ достоин своих правителей, равно как каждый человек достоин своего Бога. Как ты отличишь чистое от грязного, коли у тебя очки заляпаны? Протри очки, если не хочешь принять ложь за истину или пройти мимо последней. И протирай их постоянно, потому что пыли в мире хватает».

Эпизод (из детства):
...Но все-таки, если нельзя коммунизм со всеми – то с теми, кто хочет, разве нельзя?

– Мал ты ещё для таких вопросов, – сказал на это дед и книжки у него некоторые отобрал. – Иди вон живность свою корми.

Живность – это Илья кормушку тогда для птиц смастерил. Сначала хорошо было, а потом птицы его кормушку запомнили и налетали чуть не со всего леса, и одни с другими ссориться стали. Так что Илюшке их сторожить приходилось, самых настырных гонять, чтоб все понемногу наелись.

– Чего торчишь на морозе-то? Без шапки! Уши, что ль, лишние?

– Я думаю... Дед, а дед! А если я большую кормушку сделаю – хватит им?

– Хватит, да не надолго, – сказал дед, подошёл, шапку ему нахлобучил. – На всю тайгу не размахнёшься.

– Дед, а дед, а я знаю, что надо, чтобы всех вместе объединить... Надо такой пребольшой коммунизм придумать, больше которого нету, и тогда все маленькие коммунизмы на нём разместятся и толкаться не будут! Вот только как его придумать? Больше которого нет ничего, и в котором всё! Дед, а я смогу его придумать, если я буду учиться, учиться и учиться?

– Нет, этого мало, – хмыкнул дед. – Надо ещё уметь держать язык за зубами, а не то голову потеряешь.

– Дедушко, да ты не смейся, у меня великое открытие в голове, я только объяснить не умею. Конечно, коммунизм один-единственный на всех, но ведь у себя в голове каждый его по-своему понимает. Вот Алла Павловна говорила целый урок про доброту. А Васька прямо-таки раздобрился и два раза меня треснул вместо трёх, так что мы сегодня даже подружились немного. Ну вот доброта это или не доброта? Ведь два вместо трёх, дед! А еще я ему вот сказал, когда он меня ударил: тебе, говорю, Васька, надо двигатель к ранцу приделать с лампочкой. Как захочется тебе руками размахаться, треснешь ты по пропеллеру, он завертится и электричество выработает, будешь, Васька, маленькая электростанция, идёшь себе ночью и светишься... Дед, он жутко заинтересовался и спрашивал, где такой двигатель достать, и драться перехотел, дед...


Волчанский Дементий Павлович, он же Дмитриевич и Ксенофонтович, он же Купипродай и Аполлончик. Багетных дел мастер и плотник, а также программист.

Реплика: «Жизнь вообще располагает к вопросам того, у кого есть голова. Но почему-то вопросы у каждого рождаются свои – по мере испорченности, а то и вообще вместо вопросов сразу ответы сыплются. Вот этого-то я как раз не люблю».

Эпизод:
...- Он влюбился, - говорит Олег. - Влюблённые все так выглядят.

- Психолог ты, что ли? - смеется Дёма, потому что от такого обвинения лучше не отпираться, будет неубедительно. Тем более что он и вправду несколько влюбленный, но это должно скоро пройти. Влюблённый - это ерунда, главное, чтоб не заговорили о самом главном, что до них не касается.

- Вот это новость. И в кого же, если не секрет? - интересуется между тем учитель.

- А что, разве незаметно? В Командора, вестимо, - искренне признаётся Дёма.

- У тебя что, ориентация нетрадиционная? - помолчав, осторожно спрашивает Николаич.

- Учитель, наконец-то ты сообразил, - веселится Дёма. - Сам подумай, куда бы я пришёл с традиционной ориентацией? Туда, куда все приходят? Мне туда неохота. Мне бы чего-нибудь получше.

- Да ну тебя, Волчанский, любишь ты людей морочить. Бездельник ты ещё тот.

Дёма с усмешкой закидывает руки за голову. Сам-то он знает, кто он такой. И этого ему достаточно. А прохожие пусть себе мимо проходят.


Волчанский Павел Витальевич, или Павлуша, владелец компьютерной корпорации

Реплика: «Самое главное – перестать хотеть быть первым. Первым быть ужасно невыгодно, потому что первого всегда подсиживает второй, и трон шатается, и отовсюду ползут данайцы с дарами, и это не жизнь, а сплошная нервотрёпка, причём исход её известен: когда-нибудь второй тебя всё равно подсидит, и ты полетишь со своего трона вверх тормашками... Если вы хотите хоть сколько-нибудь счастья, не старайтесь стать первым. Постарайтесь стать единственным».

Эпизод:
– Вы странный человек, – сказала журналистка. – Все только и знают: деньги, деньги, деньги. А вы, магнат, к ним так небрежны...

– О нет, – Павел покачал головой. – Я никогда не был небрежен к деньгам. Но я даю им свободу. Понимаете? Самый верный путь потерять любимого – это привязать его к себе. А я люблю деньги. И потому позволяю им течь свободно. Деньги – это энергия, энергия не любит застоев. Я просто правильно оцениваю и ценю деньги, и они точно так же держатся меня, как и талантливые работники.

– И женщины, – засмеялась журналистка.

– Нет, – сказал Волчанский. – Здесь вы ошибаетесь.

– Не скромничайте, – сказала журналистка.

– К сожалению, я не умею любить женщин, и оттого женщины не любят меня, – сказал Павел. – Это же просто как день. Я люблю делать им подарки, они любят эти подарки принимать. Сделка двух удовольствий, не более того. Я не настолько малодушен, чтоб мнить себя сколько-нибудь успешным здесь. Да вы же сами только что озвучили мою маленькую трагедию. Единственная женщина, которой я предложил руку, ушла к моему конкуренту – разве это не трагедия? – спросил он и улыбнулся как-то слишком лукаво для трагедии.

– Какой он наглец! Не к конкуренту, а к ковбою Лёвушке! – выкрикнула Мари в телевизор и театрально погрозила кулачком, и Лев понял, над чем улыбался Павлуша.

Ещё один эпизод...
– Я не примиритель, – фыркнул Павел. – Я непримиримый. И мои советы вам нимало не подойдут. Всё, что я могу – это лишь обнажить те противоречия, которые вам неохота замечать в своем стремлении к комфорту. Именно к комфорту, а не к примирению. Это самое главное.

– А какое тут противоречие? Комфорт возникает там, где воцаряется примирение, – сказал Володя.

– Комфорт, – насмешливо ответил Павел, – возникает там, где вокруг вас в поте лица бегают горничная, официант и метрдотель, а швейцар у дверей не впускает в ваш комфорт нищих, бомжей и общественных деятелей. И потому он возникает, что вы его оплачиваете.



Шаповалова Ксения Владимировна, пока – букашка.

Реплика: «Ночь бывает тёмная, жуткая, пасмурная, но ей всегда приходит конец. Вот и жизнь тёмная, тяжелая, но этому тоже придёт конец. И даже на моей планете придёт когда-нибудь, я верю. И вот это-то я хочу всегда помнить. Я пережила уже много-много рассветов... Когда это случилось впервые, я подумала: теперь мне понятна поющая гармония растительного царства. Ведь вот эти сосны каждое утро встречают солнце. И для них сказание о будущей эпохе – не сказка, не надежда, а часть их жизни. Если ты этого захочешь, жизнь превратится в цепочку рассветов, понимаешь?»

Эпизод.
– Я сегодня думала, что такое любовь, – сказала Ксюша вслух. – Думала, думала... А потом мы застряли на дороге в опасном месте. И вдруг какой-то незнакомый насквозь прокуренный мужичок остановился и починил нам машину. Я подумала, что я бы не смогла с этим мужичком жить вместе, это было бы так ужасно... А он остановился и починил нам машину. И поехал дальше... Ты меня понимаешь?

– Разве кто-то просит тебя толкаться с ним на одной кухне? – спросил Илья. – У каждого своя задача и свой путь. Ему остановиться и машину починить, а ты вон что с Павлушей сотворила?

– Да ничего я с ним не творила! – сказала Ксюша. – Он сам такой, просто раньше прятался от себя, а теперь решил выглянуть... Я просто это понимала, и всего-то, и ничего не творила. А вот остановиться посреди ночи на дороге...

– О да! – засмеялся Илья. – Остановиться ночью на дороге – немыслимое дело!

– Мыслимое или нет, а почему-то все остальные мимо ехали, – чуть сердито заметила Ксюша.