ОТКРОВЕНИЕ
Заберись на скалу, что взметнулась Великой стеной,
Навести тот причал, где пасутся крылатые кони,
И, шутя, в никуда опрокинется купол земной
И откроет места сокровенные, как на ладони.
Над тобою нависнет непонятый вечный предел,
И очертится тайна, что в сумрачном мире хранится.
С высоты, как и ты, на него только месяц глядел -
Одинокий философ с бессонницей в звездных глазницах.
Он увидит тебя и поймет... Кроток, статен, могуч,
Над твоей головой воссияет в полночном убранстве
И протянет, как руку на дружбу, серебряный луч -
Ухватись за него и повисни в безбрежном пространстве.
Чтобы вдруг, как знаменье, средь бала комет и планет
Над мирской суетой, где желанные встречи так кратки,
Ты почувствовал свет - тот неясный и призрачный свет -
И в мгновение понял, что ближе стал к вещей разгадке.
июнь 1993
КОЛОКОЛ
Никто из нас не может быть островом -
Самодовольным, серым и каменным -
Мы рождены детьми света пестрого,
И быть нам всем дано его гранями.
Когда в пучину смоет часть берега,
К чему тогда мольбы бесполезные?
Уменьшатся Европа с Америкой,
И домик твой зависнет над бездною.
Если тревожным звоном купол неба объят,
Скорбно звуча, иль призывая к борьбе,
Не вопрошай, по ком разнесся этот набат:
Колокол звонит по тебе.
Пускай надежный замок ты выстроил
И заперся засовами прочными,
Пускай на расстояние выстрела
К нему не подберутся все прочие,
Но если мир пересекла трещина,
И твой покой когда-то нарушится.
Прервут твой сон предвестья зловещие -
И к ним уже нельзя не прислушаться!
Если тревожным звоном купол неба объят,
Скорбно звуча, иль призывая к борьбе,
Не вопрошай, по ком разнесся этот набат:
Колокол звонит по тебе.
1998
* * *
Я мечтаю вернуться домой,
Ветер плащ мой, как парус, надул и гонит
Из кварталов, что дышат зимой,
В край весны, где я буду согрет и понят.
Сердце скажет, куда мне идти,
Степь залечит в душе и на теле раны.
Всех родных, что найду на пути,
Проведу я в своей дом сквозь года и страны.
И пусть неизбежны потери,
Я знаю, что где-то меня ждут родные двери,
Я верю…
Там, за далекими далями,
Под небесами хрустальными,
За пеленою отчаянья
И неверья будничного льдом,
Там, где с рассвета туманного
Жизнь начинается заново,
Полный надежд и раскаянья,
Обрету я свой родимый дом.
Я мечтаю вернуться домой,
Где все мысли понятны без перевода.
Где живут лишь любовью одной
В знойный полдень и в самую непогоду.
Мне твердят: я напрасно ищу,
Нет того, что мне нужно, на белом свете…
Пусть ластятся колючки к плащу,
Их в мгновенье сорвет мой дружище-ветер.
И пусть неизбежны потери,
Я знаю, что где-то меня ждут родные двери,
Я верю…
Там, за далекими далями,
Под небесами хрустальными,
За пеленою отчаянья
И неверья будничного льдом,
Там, где с рассвета туманного
Жизнь начинается заново,
Полный надежд и раскаянья,
Обрету я свой родимый дом.
1998
АКВАРЕЛЬ
Как-то средь бурной мирской круговерти
Я обнаружил в помятом конверте
(Что подписала твоя неземная рука)
Светом наполненный лист акварельный,
Где мотылек под напев колыбельный
Тихо касается теплых ладоней цветка.
Что ж, и в моих бы руках запестрели
И заиграли листы акварели,
Я бы дарил тебе эти цветные миры...
Но в очертаний таинственной пляске
Прочь разбегаются мысли и краски,
И неизвестны мне правила этой игры.
Так что, покуда от грусти не скисли,
Не отцвели мои шалые мысли -
Ленточкой рифм я мгновенно их перетяну,
С лучиком светлой надежды впридачу
В недра конверта их в спешке упрячу
И в океан расстоянья с надеждой швырну.
Пусть же, подобно диковинной рыбе,
Этот конверт по неведомой зыби
К берегу мчит твоему, что так мглист и далек,
В час, когда мне, не снижая полета,
Будет шептать акварельное что-то
Твой чуть трепещущий, вечно живой мотылек.
август 1994
ОСЕНЬ
Подойди ко мне поближе... Я в глазах твоих увижу
Напускное безразличье и печаль седого дня.
Лишь опустишь ты ресницы - непроглядною темницей
В сером каменном обличье он окутает меня.
Только ты проходишь мимо, неизвестностью томима,
Взгляд твой, точно в небе просинь, мне увидеть не дано...
Что же с нами вдруг случилось, неужели изменилось
Что-то в нас? Злодейка - осень в мире царствует давно.
Нас она околдовала, разлучила, разбросала.
Жизнь проходит, как в дремоте, меж ее унылых стен,
И костер, хранимый нами, залит частыми дождями,
И фальшивой позолоте мы поверили взамен.
Подойди ко мне поближе, не заботься о престиже,
Слишком много накопилось в этой жизни векселей.
Нам никто их не оплатит. Может, жить в разлуке хватит,
И тогда, скажи на милость, станет вместе нам теплей.
август 1993
МУКИ ТВОРЧЕСТВА
Небесами подмятый, в какой-то немой заморочке,
Ты застыл, как осколок зимы средь развалин ее;
Громоздя в исступленье шальные, бесцветные строчки,
Миг спустя отправляешь их росчерком в небытие.
Вешний праздник души, расцветающих красок поэму,
Переливчатый всплеск разметавшихся солнечных нот
Уложить ты насильно пытаешься в верную схему,
Стопкой скомканных строк тесноватый украсив блокнот.
Но усилия тщетны: высокий, раскатистый купол
Бархатистого неба сквозит между пальцев твоих,
Чародейку-Весну ты умом, а не сердцем нащупал,
Не вдохнув ее сказочных снов, не прочувствовав их.
Погляди: в снежных клочьях ручей-прощелыга шныряет,
Головня ошалелого солнца жарует насквозь,
Разбежавшись с крутого холма, роща в синьку ныряет,
В теплом небе бездонное эхо весны пронеслось...
Но пытыться без крыл заарканить его бесполезно -
Воспари над постылою дремой в бескрайнюю высь,
Сизой дымкой мечты очертя неумолчную бездну,
Слейся с эхом, и в строках отталых на землю вернись.
январь 1993
ГРОЗА
Угрюмый властитель небес в исступленье
Лихую кобылу кнутом стеганул,
В обиде немой, не снеся оскорбленья,
Пустилась строптивица в страшный разгул.
Уздечкой сверкая, бездонные тучи
Взметая окрест, закусив удила,
Обиду свою, что так гложет и мучит,
Она в нерастопленном сердце несла.
Впиваясь в лазурь, как стремительный глиссер,
Простор своим ржаньем - что плачем навзрыд -
Она наполняла, и четками бисер
Рождался в разрывных ударах копыт.
Но силы оставили статное тело,
Иссякла обида, и вдруг во весь рост,
Сквозя в купол неба литой, пустотелый,
Возник семицветный диковинный мост.
Хозяин спускался по солнечной круче;
В растроганном сердце обид не тая,
Заржала кобыла над скомканной тучей,
И жизнь на круги возвратилась своя.
Он ей подносил ароматное сено
Из облачной ваты, что тает во рту,
А ночью они, высоко и надменно,
Неслись, примиренные, в звездном цвету.
февраль 1993
МОНОЛОГ ПАССАЖИРА 21-ГО АВТОБУСА
Урча раздраженно - тихим баском,
На каждый ухаб взбираясь ползком,
Натужно дрожа от напряга,
Змеистой стезей средь каменных льдин
Нелегким маршрутом двадцать один
Плетется моя колымага.
И, в чреве ее как будто бы весь,
Я чую затылком снежную взвесь,
Вдыхая салонную негу,
И, вмятый дверьми в пейзаж января,
Твержу сам себе, что, в общем, не зря
Нырял в них отважно с разбегу.
Умерив на треть привычный объем,
В людской монолит вмурован живьем,
Привычный к житейским невзгодам,
Застывшей рукой сжимая свой кейс,
Я снова вершу бензиновый рейс
В святом единенье с народом.
И ветром в ушах свистит колея...
И с хохотом стай ее воронья
Уходит назад небоскребье.
Завидев вдали озябший народ,
Неспешный экспресс, сбавляя свой ход,
Скептически зрит исподлобья.
И пусть невелик и призрачен шанс
В час пик даже тем попасть в дилижанс,
Кто целенаправлен и стоек,
Прости мне мою убогую лесть -
Спасибо тебе за то, что ты есть -
Стальной пилигрим новостроек!
январь 1994
КРЫЛЕТЧИК
Пургой укутана земля,
Но ввысь свой взор закинь:
Крылетчик, шперья востреля,
Летчует небесинь!
Нелюб ему бытейский плоск
И прощ безликих мгладь -
Его настройчивый всемозг
Стремится мширь объять.
Прозрачен, словно синебес,
Как птень, неуловим,
Парит над склокотом словес
Он, будто херувим.
Чужда ему смурлых хворлов
Лепечущая смуть -
В зловушки напускных тщеслов
Его не затянуть.
Скитаться с ним в седой дали
Лелею я мечту,
Хоть мне - невольнику Земли
Взлететь невмоготу...
И пусть мне тесно взаперти
В ненастный этот день,
Но я шепчу ему: "Лети!
Мчи ввысь, стремглистый птень!"
ноябрь 1993
* * *
Подари мне летний снегопад,
Чтоб в разгар непрошеной метели
Мы с тобой по-прежнему хотели
Плакать и смеяться невпопад...
Подари, как весточку весны,
Гром лихой в крещенские морозы,
Чтоб не позабыли мы про грозы
Средь густой, как омут, тишины.
А еще, прошу, не позабудь
Шепот трав на облачной опушке,
Где слышны пророчества кукушки,
В чем-то привирающие чуть.
Средь седого утра подари
Мудрость и величие заката,
Чтоб не позабыть о том, что свято,
Мир подлунный верой озари.
Оживи погасшую свечу...
Солнечной проталиной в апреле
Протяни мне руку. В самом деле,
Я ведь столь немногого хочу.
декабрь 1993
НОЧНОЙ ПОЭТЕССЕ
Когда пробирается сумрак неведомой тропкой,
Покой и отрада спускаются на ночь с небес,
А жизнь вдруг становится тихой, прозрачной и робкой,
Огни зажигаются в окнах ночных поэтесс.
А там, за стеклом, в окруженьи бумаг и предчувствий,
Безбрежно мудры и красивы в волнующий миг -
Глаза и улыбки девчат, искушенных в искусстве,
Светлеют в ночи, как знамения будущих книг.
А кончик пера высекает девический почерк...
Дрожит, оживая под ним, нелинованный лист,
Как будто все мысли собрать воедино он хочет,
Как марки в альбом многоопытный филателист.
И верится мне: в этом суетном, загнанном мире
Не меркнет душа, и творенья азарт не исчез,
Пока островками надежд средь космической шири
Огни зажигаются в окнах ночных поэтесс.
апрель 1995
ОСЕНЬ ПУШКИНА
Все сменяется в природе:
Стужа - зноем, дни - ночами,
Мы по замкнутому кругу
Мчим неведомо куда...
Только одиноко бродит
Осень Пушкина меж нами,
Строк нечаянных подруга,
Снов чарующих гряда.
Ей неведомы преграды
В сумасшедшем мире этом.
С ней столкнешься ты случайно,
И на миг сойдешь с ума.
И в стихе прольется радость,
Что завещана поэтом,
И любви святая тайна,
И видений кутерьма.
Одинокая усадьба
Замерла в немом вопросе -
Почему осечки не дал
Злой дантесовский курок?
Нам, живущим, не предать бы
Заблудившуюся осень,
Опрокинувшую небо
Неиспитой чашей строк.
январь 1996
ТЕКУЧКА
Играет жизнь, шумит толкучка
Печальных, светлых, пестрых дней.
Но дел жестокая Текучка,
Как тать, присутствует на ней.
Она, незримо и мертвяще,
По капле жизнь у нас крадет:
Здесь миг урвет, там час утащит
В безвремнья водоворот.
На торном жизни перекрестке
Мы ей даем зеленый свет
И лишь потом на слово хлестки,
Когда уж не поправить бед, -
Так бесконечно одиноки,
Безлики, мелочны, скупы
В бурлящем, суетном потоке
Средь обворованной толпы...
февраль 1993
АРКАИМ
Вьется времен
Над тобой дорога млечная,
Неразгаданная, вечная,
И безбрежен твой сон...
Жаль, только лишь
Степь бескрайняя, безлесная
И пучина звезд небесная
Знают, что ты хранишь...
Спит Аркаим...
Где-то носится над ним
Наших весен, лет и зим
Быстротечность.
Тысячи лет
Пробегут ему вослед,
Но он дремлет, свой завет
Отправив в вечность.
Жизни строка
Так безумно коротка...
Нам неведомы века
В череде звездных лет...
Времени путь -
Неизведанная суть,
Но сумел ты нас вернуть
В свой далекий рассвет...
КЛЮЧИ
Эх, стучи-не стучи - не откроется мертвая дверца.
Поневоле теперь я решаю вопрос ключевой.
Потерялись ключи - и предательски екнуло сердце…
Среди прочих потерь я с такою столкнулся впервой.
Этой связки кольцом был я вечно храним от напастей,
Запершись в свой удел, в нем душевные раны лечил.
С равнодушным лицом сквозь замочную скважину счастья
На страданья глядел тех, других, что теряли ключи.
Заколдованный круг, и не сможет помочь тут прописка.
Я б к друзьям обратил свои стопы от хмари ночной,
Но почувствовал вдруг запустенье заветного списка
Тех, кого приютил и кого обогрел за стеной.
Что ведет жизнь мою, что в ней суетно, что непродажно -
Все никак не пойму. У когда-то родных мне дверей
Словно нищий стою. Где ключи от них - так ли уж важно?
Мне к себе самому отыскать бы ключи поскорей.
2000
