Приложение. Екатерина Грачёва. Дорогу любви

Опубликовано: Екатерина Грачёва. К вопросу о позитивной литературе. Челябинск: ОГУП Энергосбережение, 2006. - 32 с.

Я – писатель. Передо мной лежит сверстанная и сшитая книжка. Только что строжайший и достойнейший из моих цензоров одобрил её публикацию.

За окном звёзды. На часах – Время Совести. Ветер шевелит страницы книжки, ждущей теперь уже моего приговора.

В книге нет ничего дурного, если не считать дурным снимки с человеческой повседневности. В книге есть позитивная идея, а слог её легок, и образы ярки.

Что же не дает мне уснуть?

Неположительные персонажи.

Эка невидаль – неположительный персонаж! Да если я нарисую одних беленьких мотыльков, где же будет действительность, правда жизни – где, в конце концов, будет та сила истины, которая призвана преобразить меня и читателя?

Тик – так, тик – так…

Писатель Михаил Анчаров сказал: «Старая вселенная отменяется, потому что она нелюбимая».

Вот оно, словечко: нелюбимая. Может ли быть истина в нелюбви, когда Бог есть любовь?

Моя книга бездарна, пока в ней находит себе место старая и отмененная вселенная нелюбви. Ветошь, мусор, ничто заполняют её страницы – неположительные персонажи.

Нет, моя жизнь не была безоблачной, и я знаю, что есть вещи, которые надо разить без промедления. Но ведь первая из них и есть – нелюбовь.

Мне понадобилось устроить на страницах бурю – что же, вот вам буря во всех её бликах и красках; мне нужна пустыня безмолвия – и она простирается до горизонта по мановению моей руки. Но вот в буре или в пустыне появляется тщедушная фигурка; кто это, что это? – Человек…

Человек… мой брат и отец, сестра и жена, маленький тщедушный детёныш, выброшенный на берег моей пустыни отгрохотавшим вихрем моей бури. Человек. Ты не был мне нужен, я не звала тебя в моё построение; посмотри, как ты мелочен и пуст, у тебя нет ни единого творящего слова для моей книги. Откуда ты взялся?

«Но ты звала меня», – отвечает мне уродец из глубин пустыни.

«Ты лжёшь: тебя – я не звала».

«Ты звала меня, чтобы сделать тенью на твоём холсте, – отвечает он. – Но я не тень. Видишь ли ты, что я не тень, не пятно, не коряга; я – человек, понимаешь ли ты?! Я – человек!»

«Что же ты хочешь, человек?» — спрашиваю я.

«Счастья, – говорит он. – Любви. Радости и удовлетворения».

«Счастья?! Да ты же не ударил пальца о палец, чтобы заслужить своё счастье; какое уж тебе удовлетворение, когда ты ленишься даже прожевать то, что кладут тебе в рот!»

«Ты звала меня, и я пришёл. Если я не был нужен, зачем ты меня звала? Ты звала меня, я пришёл и хочу».

«Хочешь – чего?»

«Не знаю. Ты ведь даже не соизволила наделить меня собственным разумением. Я тень предмета, суть которого мне не ясна; можно ли требовать от меня знания?»

«У меня нет никакого желания наделять тебя волей, которую ты тут же направишь к дурному – ты думаешь, я не знаю ваше отродье?»

«Отлично! Отлично! Вызываешь меня из небытия, мажешь на моё лицо чёрную краску тени, не давая мне ни малейшего права на ответ – и это называется справедливостью? Тогда ты не творец – ты пачкун».

Ветер колышет не прилаженные скрепкой страницы. Тик – так, тик – так.

Что я скажу завтра моему читателю?

Вам снова придется ждать... Тень, серая тень из нелюбимой вселенной опять не дает мне покоя. Как она прокралась на мои страницы, я не знаю, но теперь мне ничего не остается, как одарить её равным правом со всеми тварями. Вы не представляете, как начнет она себя вести, дай я ей волю. Сколько мне придется потратить сил, чтобы вывести её на тропу искания истинного блага; вывести – или изгнать окончательно, другого пути у меня теперь нет!

А когда я, вымотанная и счастливая, наконец смогу представить людям моё живое, живое, живое любимое дитя, кто-то опять усмехнется: «Добренькие, добренькие, какие они все добренькие, какой идеализм, а жизнь не такова, она грязна и груба».

Послушайте, но если любовь не выводит мир ввысь, то какая же это любовь?

И если творец не способен любить сотворенный им мир целиком, справедливо чуткий к его исканиям, то какой он тогда творец?

И если жизнь, которую мы порождаем, не способна вывести себя наверх, к солнцу, свету, к свершению извечных упований и надежд, – зачем тогда вообще мы взяли в руки резец?

Нелюбимая вселенная – отменяется.

Я писатель. Передо мной шуршит страницами под ночным сквозняком сверстанная книжка.

Если вы прочтете её, то найдете немало приятного и полезного; но неужели я опять позволю вам думать, что в мире есть место теням и нелюбимым? Зачем тогда все наши познания, все наши вершины и красоты, если мы опять потеряем – главное?

Если бы Создатель судил нас мерою нашего греха, не осталось бы на земле ни человека, ни зверя, ни птицы, ни самой земли. Но он судит нас мерой Своей Любви, оттого вера в возможность гармонии никогда не иссякнет, блаженны жаждущие, ибо источник им уже уготован*.

Дорогу любви!

2004

* не цитата

Назад в раздел