15. Колодец

Уже август был или даже сентябрь — чудно! сентябрь! — и все уже уехали почти, и только Андрейка что-то не поделил с Женькой Пузырём, и все, кто ещё не уехал, пошли на их драку смотреть, и не могли понять, всерьёз они или скоро перестанут. Девчонки ахали, пищали, а Настя сидела на срубе старого колодца и думала, что она бы пищать не стала, и бояться, как Женька, не стала, а просто дралась бы уж насмерть, если уж драться. И вместо Женьки себя представляла. А у того штаны сползали в пылу борьбы, и были они отчего-то мокрые, и все уже открыто хохотали над Женькой, а он пыхтел и не отвечал ничего.

Андрейка был высокий и красивый, а Пузырь маленький, пухлый, в сползших мокрых штанах и в слезах пополам с грязью. И не прав был, кажется, Женька, потому что его вообще все не любили… Но всё это было уже так неприятно… и вообще похоже на тот, внешний, мир.

«Ещё и ты запищи», — презрительно подумала Настя и по-лихому плюнула вниз, где в старом, старом колодце качались среди ряски брошенные кем-то бруски, ветки и другой мусор.

Захохотали опять над Женькой парни, закачался-загудел колодец, небо в нём опрокинулось.

Из далёкого, смешного, наивного детства пословица из букваря вспомнилась, как писали-выводили пыхтя в прописи: «Не плюй в колодец — пригодится воды напиться».

И всё смешалось: тетрадки в косую линейку, плачущий Женька, колодец, оскорблённый смертельно…

— Хватит вам уже, хватит! — закричала Настя, спрыгнула с колодца и домой побежала, по чужому асфальту, под небом чужим, мимо чужих деревьев — молча, молча, молча стояли деревья, занемели…

Осень над миром — осень, птицы наши края покидают, бабочки не порхают над лугом, пасмурно, одиноко.

Молиться бы — слёз нет.

Прощай! Прощай!

Прощай, дача, умирать тебе без меня, а мне без тебя. Что-то непоправимое свершается — расту, расту — зачем расту? — Дача моя, дача, рай мой потерянный…

И никто уже разговоров не вёл, как в прошлом году, что отнимут дачу, а Настя тогда в один миг поняла, что дачи больше не будет.

Следопыт в колодец плюнул.

Опрокинулся колодец, мир опрокинулся.