[Вступление]

- А все кончается, кончается, кончается, едва качаются перронов фонари... - затягивает в ожидании поезда папа, терзая свою бесчехольную шестиструнку, ставшую в походе пятистрункой. И замолкает, потому что после гудка, завидев поезд, Ксюшка вдруг вскакивает и говорит:

- А я всё-таки не поеду. Раз уж мы встретили дядю Олега с дядей Илюшей, то я уж точно тут остаюсь!

Заявляет - и для убедительности скачет через пути и живо сбрасывает свой рюкзак вниз по склону. Он кувыркается очень быстро. А поезд уже подходит, стучит на стыках, гонит воздушную волну. Илюше остается только руками развести. Олег по-прежнему безучастно стоит поодаль и разглядывает облака.

- Я тебя дома так выпорю - живого места не останется, - грозится мать уже из тамбура, высунувшись с той стороны, а папа в тайной солидарности с дочерью мягко утягивает жену внутрь.

- Я согласна, согласна! - кричит Ксюша.

И поезд уносится с рёвом и свистом.

- Ничего себе, - качает головой Илюша. - Ну и выходка.

- А как ещё? - со звоном в голосе отвечает она. - Тебе хорошо! Тебе уже почти двадцать один! А я в свои жалкие одиннадцать как раб, туда нельзя, сюда нельзя, только слушай, как у них там всё кончается! Я жить хочу, а не кончаться! Поставят себе Высоцкого и зарядку под него делают! У папы знаешь какие редкие записи есть? "Мы не умрём мучительною жизнью, мы лучше верной смертью оживём". А сами! Сами! Сюсик, ты выучила уроки? Я не сюсик! Я че-ло-век!

- Иди сюда, человек, - смиряется он.

- Иди сюда! - сердито передразнивает она. - А вот не пойду! Нехорошо мне обниматься со взрослыми дядями, я уже не маленькая! - и лезет вниз за рюкзаком.

Взрослый дядя задумчиво усаживается на рельсы, щурится на закат. Появляется навьюченная запыхавшаяся Ксюша. Смотрит на него.

- Что ты такой хмурый? Не хотел, чтоб я осталась? Ну и пожалуйста! Уеду завтра с утра, долго не обременю!

- Не ворчи, букашка... у взрослого дяди есть взрослые новости. От них я и хмурый...

- Взрослые новости! - восклицает она. - Говори немедленно и начни с самого плохого.

- Я уезжаю. Понимаешь, так получилось, что...

- Насовсем? - перебивает она.

- Надолго. Не знаю. Дед болен... нет у него никого кроме меня.

- А далеко твой дед? Сколько ехать?

- Далеко. Там даже рельсы кончаются.

- А всё кончается, кончается... - говорит она, тихо пиная кроссовком серо-голубую сталь, обросшую одуванчиком. - Илюша, что бывает там, где кончаются рельсы?

Он молчит. Интересно, в одиннадцать бывает так же одиноко, как в двадцать один? Сам-то он в свои одиннадцать только и знал, что заснеженную дедову избушку и молчаливый лес, и при таком богатстве не шибко-то ему нужны были люди. А она? Сюсик в бетонной коробке с видом на проспект.

- Солнце. Научи меня жить. У нас целая неделя с тобой. Научи меня жить!

- Ты думаешь, я сам умею? - невесело усмехается он.

Назад в раздел