Часть 1. Глава 8. Жар-цвет.

Места знакомые; спустившись в удобном месте, Ваньчик с Ксюшей возвращаются вдоль подножия хребта к тем краям, где у них наверху стоянка, потом идут дальше. Последний раз Ваньчик был тут позапрошлой осенью... Увы! ещё на хребте он встретил не одну подпалённую сосну. Кому-то лень было ходить за дровами далеко, и он покалечил деревья возле стоянки, чтобы они засохли. В один из стволов вбит длинный дюбель, наверху, на высоте метров трех, как знамя, повешены кеды. Уроды, убогие уроды! Эти сосны росли здесь десятилетиями, а может, и столетиями, вбирая корнями пищу от каждой малой песчинки, занесённой ветрами в каменные щели. В кроне отдыхали поколения птиц, в расщелинах коры находили приют мириады букашек, и всем хватало.. Но вот пришёл он, царь в кедах и с бутылкой пива, брошенной тут же, за один день погубил столетний труд, потому что ему лень было сходить подальше за сухостоем... Насколько им надо уничтожить планету, чтобы опомниться? Всё, что можно, уже отравлено насмерть, и планету бьёт в ознобе, но эти убогие, пока лично под ними не разверзнется пропасть - не понимают!..

Кончается пёстрая семья наклонных плит - будто чешуя древнего окаменелого бронтозавра, увенчанного хребтом. Шаповалова очень аккуратно прыгает на еле приметную тропу, гладит буйную, чуть не по пояс, траву.

- Осторожней, - говорит Ваньчик. - Я думаю, тут могут быть клещи.

- Клещи - здесь? Вот ещё! - весело отзывается она. - Никогда раньше не было.

- Раньше не было, а теперь могут быть. Стоянку с кедами видала? Я вот заметил, что клещи появляются там, куда ломятся вандалы. Природа защищается как умеет... Так что не будь беспечной, Шаповалова.

Он идёт вслед за нею, раздвигая папоротниковые заросли. Вот теперь бы уже можно начать разговор, которого он хотел... только как начать, чтоб не оказаться навязчивым?

- Ваньчик! - вдруг восклицает она. - Слушай, сегодня ведь Иван Купала! Пойдём ночью сюда жар-цвет искать? Смотри, сколько папоротников - несчитано!

- Обязательно, - отзывается Ваньчик. - Ты ещё в лагере свою мысль повтори, так и вправду какая-нибудь Панкратова ночью полезет по плитам приключений искать.

- Ну тебя, дружище Скелетик! Здесь всё такое волшебное. Знаешь, если б я увидела тут ночью огонек, я бы и сама полезла.

- Клад, что ли, надеешься найти? И зачем тебе?

- Может, и надеюсь... Зачем? Ну, я думаю, это не простой клад, а настоящий. Зачем бы о простом мешке с золотом легенды слагались? Думаю, если очень верить и очень искать, то можно найти свой жар-цвет.

- Ксюш, а ты в половинки веришь?

- В какие половинки?

- В миф об андрогинах. Разделенных надвое и разбросанных по земле. И с тех пор у каждого из нас есть где-то на планете та единственная половинка, которая не внесёт ни малейшей дисгармонии в наш мир, в объединении с которой мы обретём полноту бытия.

- Ох, не знаю, Вань. Честно говоря, мне кажется, что моя половинка - это весь мир. Я многих люблю. Понимаешь, многие люди очень хорошие, но - одинокие. Мне всегда хочется согреть их, обнять... мысли разлохматить, - она улыбается.

- Согреть?.. Ну, что до меня, я-то ведь не замёрзший вовсе. Вот вас удивляет, почему я за девчонками не хожу. Стесняется, мол, комплексует. А я вовсе не стесняюсь. Просто я думаю: зачем мне заниматься бесполезной бессмыслицей, когда я могу потратить эти часы на путь к моей половинке? Когда я могу воспитать в себе качества и умения, которые помогут мне при будущей встрече более полно понять и объять её - единственную её, рождённую для того, чтобы сливаться и творить со мной миры? Вот уж нет, я не одинок. Я иду к ней и дойду.

Шаповалова становится серьёзной. Некоторые без улыбки некрасивы, потому что в глазах пустовато. Но она не такая, нет... Вот только бы она свой жар-цвет с блеском светляков не перепутала.

Тропинка кончается, и открывается родник. Круто вверх уходят темные склоны расщелины. Вода бежит из холода скрытых пещер сквозь небольшой ход. Ребенок туда, может, и пролез бы; хорошо, что Ваньчик тут в детстве не был, а то, возможно, было бы на свете одним любопытным меньше... Здесь всегда дует ветер, дует изнутри пещеры, подгоняет поток, сбегающий по камням в папоротники и теряющийся в их нескончаемости.

Шаповалова кланяется роднику, чуть смущённо косясь на Ваньчика, и он тогда тоже кланяется. Это правильно: родник же, понимать надо, шапки прочь! Если б были, а то вот нету.

- Вань... Ну хорошо, Вань, я готова поверить, что где-то у тебя есть половинка. Но как ты узнаешь, что это именно она? И откуда ты знаешь, какие качества тебе воспитывать?

- Моя половинка... Она любит красоту. Искусство. Гармонию природы. Любит труд и творчество. Она добра к людям, проста, возвышенна и чиста. Она не сквернословит, не лжёт, не рвёт цветы. О каких-нибудь пить-курить я вообще не говорю. Она уважает человека. Она очень много читает, и только самое лучшее. И так далее. Я знаю, какая она.

- Вань, ты нарисовал сказочную принцессу, ты не находишь?

- Тогда я сказочный принц, - смеется Ваньчик. - Конечно, в жизни всякое бывает, и ошибки, и падения, но внутри мы - она и я - именно такие. Как пишет Зинаида Гиппиус в стихотворении "Он - ей": "Разве, милая, тебя люблю я как человек человека? Я людей любить, страдая и ревнуя, не умею, не умею. Я люблю тебя как весть оттуда, где всё ясное, ясное..." Ксюша! Ты правда думаешь, что можно встретить свою половинку на земле и не понять этого? Не увидеть звездного за обычным? Что ж, может быть, вполне может быть... Ведь этак подумать - кто из нас, землян, понимает, что такое Земля? Марина Цветаева сказала: "Я никогда не видела прозы, ни кончика хвоста её, да и какая может быть проза, когда живём на вертящемся шаре, внутри которого - огонь" ...

- Спасибо, красиво, запиши мне потом на память, ладно?

Она приникает к скале, пьёт, окунает лицо в поток. Потом садится на корточки, изучает мелкие камушки. Ребенок... Потом опять вскидывает голову:

- Ваньчик! Но я правда люблю многих! И двоих - особенно...

- Что ж тебе ответить. Некоторые встречают свою половинку в сорок лет. А большинство не встречает за всю жизнь. Потому что ищут не половинку, а самоудовлетворения. Это они заменяют озарение единения в лучшем случае на растворение в чувственных потоках. Это они говорят, что нет настоящей любви, называя этим словом что угодно другое, от тупого скотства до дружелюбной привычки. Это они выбирают супругов, как дыни на базаре. И так же воспитывают детей: ищи, дочка, мужа поудачнее... Как это уродливо! Они удивляются потом, почему несчастны и почему так пуста жизнь. А ты - неудивительно, что ты любишь многих. Ведь все мы созданы по образу и подобию Солнца солнц. Но это не половинка - это другое. Ксюш, я знаю, что я зануда, прости, но я после выпускного места себе не нахожу. Ксюша, он ведь обыкновенный плясун, актёр, ну пускай талантливый плясун...

- Вот что, не продолжай, - сердится она. - Всё-таки немец ты немец, Иоганн Штеер, тебе бы всё себя экономить да над книгами сохнуть, а где живые люди, там тебе сразу балаган мерещится. Над половинками я подумаю, а Николаича не тебе судить, понял?

- Понял, - смиряется Иоганн Штеер. - Смотри, а наверху, никак, наши...

Они запрокидывают головы, смотрят вверх, ловят неясные звуки.

Назад в раздел