Глава 4. Ёжик и фея

Наступил вторник. Гелий исчез вместе с чемоданом.

Я обнаружила записку: «Спасибо за крышу. Гелий». Хорошо, что мама и папа еще спали и этой записки не видели.

Нет, хорош гусь! Сбежал, и все. Хотя он и предупреждал, что не остается у людей больше, чем на два дня.

Но, извините, одно дело – у людей, а другое – у меня!

Пришлось вспоминать Конан Дойля и применять метод дедукции.

Гелий сидел в библиотеке и читал какую-то «Книгу об Эсперанто».

– Де кие ви... тьфу ты, – сказал он. – Ты что, меня искала?

– Какая проницательность, – ответила я.

– А зачем? – он удивился.

– Бери свой чемодан и отправляйся к нам, – велела я, садясь за стол напротив него.

– Нет, – ответил Гелий, – и ты знаешь почему.

– Но ты еще не объяснил мне многих вещей! Не отпущу я тебя никуда. Жить тебе все равно негде. Тем более, пока ты будешь в городе, я тебя буду разыскивать и расспрашивать, можешь не сомневаться. А то, видите ли, сам счастлив, а с другими не хочет секретами поделиться!

Он заулыбался, но покачал головой:

– Оля, я не пойду.

– Ну тогда и я не пойду, – заявила я.

– Слишком быстро тебе со мной наскучит. Думаю, все остальные секреты я оставлю при себе.

– Пусть наскучит, – согласилась я. – На свете есть два типа людей: несчастные, которые живут хорошо, и счастливые, которые живут плохо.

Гелий перебил:

– Ен ла мондон венис нова сенто...

– Значит, – продолжала я, – то, что хорошо – это плохо, а то, что плохо – это хорошо.

– Тра ла мондон ирас форто воко...

– Поэтому, когда мне скучно, – это хорошо...

В конце концов Гелий не выдержал, захлопнул книгу и поинтересовался:

– Зачем ты выворачиваешь наизнанку мои истины?

– Хочу посмотреть, что они представляют собой изнутри, – сострила я. – Понимаешь ты или нет, что мне кроме тебя никто ничего подобного не расскажет? Жалко тебе, что ли?

– Ох и навязалась ты на мою голову, – ответил он и пошел сдавать книжку.

Потом он спрашивал:

– Ты знаешь закон: как хочешь, чтобы поступали с тобой, поступай с другими?

– Слышала.

– Как, по-твоему, он действует? Приведи пример.

– Ты говоришь кому-то: «Привет», – предположила я. – Он отвечает: «Привет». А если ты обзываешь его, слышишь: «Сам такой».

– Ладно, – кивнул Гелий. – Теперь скажи, когда человек относится к тебе с презреньем, это чувствуется? Если он вообще ничего не говорит?

– Ну...пожалуй, чувствуется, – согласилась я. – А почему так?

– Потому что мысли и эмоции материальны, – заявил Гелий. – И ты ощущаешь их и воспринимаешь. Некоторые умеют делать это очень хорошо. Я говорю о телепатах. Только мысли состоят из особой материи, более тонкой.

– И что же дальше?

– Мысли окружают человека, создают ему оболочку. А одноименные мысли притягиваются. Это значит, что в жизни человек чаще встречается со сходными ему людьми: злой – со злыми, добрый – с добрыми, веселый – с веселыми.

– Но я встречаюсь с разными людьми, – возразила я.

– Правильно. Я сказал: «чаще», я не говорил: «всегда». Кроме того, мыслеформы еще и летают в пространстве сами по себе. Допустим, ты человек добрый. Добрые мысли, пролетая мимо, притягиваются к тебе твоими добрыми мыслями: чем их больше, тем больше силы притяжения. А злые мысли на тебе не оседают, поскольку у тебя злых мыслей почти что нет и сила их ничтожна. Вот и получается, что, не создавая своих злых мыслей, человек защищен и от чужих. Вот помнишь, я говорил тебе о горе? Горе – тоже отрицательная мыслематерия; создавая горе, ты вредишь не только себе, но и другим, когда твои мысли отлетают от тебя и становятся самостоятельными.

– Гелий... скажи, куда ты опять направляешься? – обеспокоилась я, когда он свернул в какой-то переулок.

– В детдом. Нас же приглашали, разве ты не помнишь?

Дети, завидев Гелия, завизжали и бросились навстречу. Кто-то завопил:

– Анна Ванна! Они пришли!

– Ребята весь день вас ждали, – смеясь, сказала воспитательница.

– Давайте снова в индейцев играть! – радовались те.

– Лучше я вам сказку расскажу, – решил Гелий.

– Про что?

– А вот слушайте. – Гелий встал между двумя скамеечками, и дети расселись на них. – В одном лесу...

– Около станции Полетаево? – перебил его тонкий мальчик в очках, подпрыгнув на скамейке.

– Нет, – ответил Гелий, – на две станции ближе, возле поселка Каменского. Так вот, в этом лесу жил-был ежик. Конечно, там жил не один только ежик, но еще много других зверей. А самым главным в лесу был филин – старая и мудрая птица. Филина все слушались и уважали. Поэтому ежик всегда очень завидовал филину.

Вообще-то ежик был добродушный и веселый, поэтому его зависти никто не замечал. А она сидела в нем внутри, спрятавшись до поры до времени.

Ежик любил всем помогать. Однажды он спас маленькую птицу от змеи. А птичка оказалась феей этого леса. Она сказала: «За то, что ты спас меня, я выполню любое твое желание». Ежик очень обрадовался и закричал: «Я хочу, чтобы меня уважали и слушались, как Филина!» Тогда фея ответила: «Когда ты вырастешь и станешь умным, так и случится».

Юля вдруг сказала, прерывая сказку:

– Он не захотел ждать и учиться.

– Верно, – согласился Гелий. – Упрямый ежик топнул ногой и сказал: «Нет! Я хочу этого сейчас! Сделай меня повелителем леса!»

«Глупый ежик, – ответила фея,– ты же еще так мало знаешь».

«Пусть! – рассердился он. – Ты же обещала исполнить любое желание!» Фея вздохнула, но ей ничего не оставалось делать, ведь она обещала. И ежик стал повелителем леса.

– А куда делся филин? – спросил кто-то.

– Филин ушел на пенсию, – сказал Гелий.

– Какая же у него была пенсия? – поинтересовался тонкий мальчик.

– Восемь мышей в неделю, – ответил Гелий. – Так вот, повелителем стал ежик, и все ходили к нему за советом, но он ничего не знал, и от его советов в лесу началась сплошная неразбериха.

– А почему его не переизбрали? – удивился очкарик.

– Потому что колдовство было очень сильное, – объяснил Гелий. – Ежик хотел сделать, как лучше: он запретил змеям есть птиц и их яйца, тогда змеи стали умирать с голоду, а птиц стало ужасно много. Ежик велел птицам есть кровожадных пауков; но, когда исчезли пауки, развелось огромное количество мух и комаров, а птицы, наевшись пауков, стали болеть от их ядовитой слюны. Короче, все шло наперекосяк.

Когда Ежик увидел, что он натворил, он заплакал и позвал фею. «Верни все, что было!» – просил он. «Не могу, – ответила фея. – Разрушить всегда легче, чем создать. Для того, чтобы все стало по-прежнему, понадобятся еще долгие годы. Филин снова станет править и будет исправлять все твои ошибки».

«А что станет со мной?» – спросил ежик. «Решать зверям», – ответила фея.

– Его в тюрьму посадили, – предположил кто-то.

– Или из леса изгнали, – добавил другой.

– Его простили, – шепнула Юля. – Он же глупый был и не виноватый.

– Ты что! – возразила другая девочка. – После всего, что он сделал!

– Ну и пусть, – еще тише проговорила Юля. – Он хороший был.

– Условный срок дали, – определил тонкий мальчик.

И тогда все наперебой закричали:

– Что с ним сделали? Что?

– Его простили, – ответил Гелий, – но ему было очень стыдно, и он сам ушел из леса.

– И его больше никто не видел? – жалобно спросила одна девочка в наступившей тишине. Вместо ответа Гелий взял свой чемодан и достал оттуда что-то маленькое и шевелящееся.

– Вот он! – радостно завопил очкарик, и все принялись ежика брать и осторожно гладить по не таким уж и колючим иголкам. АГелий начал объяснять, как этого ежа кормить, и особенно – как его любить, чтоб при этом не замучить.

Почему-то среди ребят снова не было Юли. Она стояла возле загородки и размазывала по щекам слезы.

– Чего же ты плачешь? – спросила я.

– А я плохо живу, – ответила она. – Я хочу, чтоб у меня свой собственный ежик был! Тебе этого не понять, потому что ты не бездомная! – и ушла.

Гелий нахмурился и пошел о чем-то поговорить с воспитательницей.

Когда мы возвращались, я вспоминала сказку и ребят, и мне вдруг стало смешно.

– Гелий, а что бы ты попросил на месте ежика?

– Я? Я бы ее, пожалуй, хорошенечко отчитал.

– Кого? – удивилась я.

– Фею. За недальновидность.

Назад в раздел