Среда, день 2. Хулиганские новости

Когда я, протирая глаза, открыл дверь, Юлька возмутилась:

— Нет, посмотрите — он всё ещё в пижаме! Немедленно одевайся, через две минуты выходи! — и ушла.

Я поразмыслил: дома скучно. Так что, натянув рубашку, свитер и джинсы и кое-как умывшись, я выбежал из квартиры.

На улице стоял только Клетчатый. Он принялся меня инструктировать:

— Перед начальниками не тушуйся. Говори любую чепуху, но смело и уверенно. Только не спорь, этого ты ещё не умеешь.

Вышла Юлька, дала мне подержать мышонка и стала завязывать кроссовки. Ботинки недолго думая вырвался, побежал и спрыгнул в зарешёченную ямку возле стены. Мы попытались решетку поднять, но она держалась крепко.

Дотянуться рукой не смог даже Игорь. Глупый мышонок нашёл в уголке огрызок и преспокойно завтракал, не обращая внимания на нас.

— Вот что, — решил клетчатый, — спускайся-ка внутрь. Ты худой, через решётку пролезешь.

Никогда бы не подумал, что способен на такие странные поступки! Но Юля так переживала, да и выпустил-то мышонка я... Словом, волей-неволей я согласился на роль мышиного спасителя, и они запихнули меня в яму. Выловив и отдав Ботинки, я начал вылезать. Не тут-то было...

— Чего ты так долго? — спросили они.

— Чего, чего. Голова застряла, не видите, — нервно отозвался я.

— Да ты, видно, внизу поумнел, — сказала Юля. — Теперь, пока не поглупеешь, не выберешься.

Ей там хорошо веселиться. Я пнул стенку и всхлипнул.

— Спокойствие, только спокойствие, — ободряюще ответила она, только я от этого что-то отнюдь не ободрился. — Найди, где щель больше, там и вылезай, — и давай меня за уши вертеть и дёргать в разные стороны, проверяя моей головой ширину решётки.

Всё-таки она вытянула меня на волю. Вытянула, отряхнула и сказала:

— Не переживай. Что может быть интересней, чем попадать в дурацкие ситуации? В этом и состоит счастье в жизни.

Кому как, подумал я. В этот момент Ботинки забрался ей за шиворот, и она, надув щёки и распахнув глаза, принялась его вылавливать.

— Вот тебе и счастье, — заметил Игорь.

— Спорю хоть на что, — не сдалась Юля, — что именно нынешнее приключение Кузя станет с воодушевлением пересказывать своим друзьям, а не учебники, полные ценных умных сведений. Спрашивается — почему? И нечего хихикать, я ставлю серьёзный вопрос: почему? Да потому, что это он сам залез в эту дыру, а не пешеход, отправившийся из пункта А в пункт Бэ! Да если бы люди только ходили из пункта в пункт, не было бы никаких открытий, никакой находчивости!

— О други мои, мой подвиг спасения мыши начался так... — веселился Игорь, но Юля не дала ему себя перебить:

— У воспитанных родителей растут книжные дети. Умненькие, правильные! — она ткнула в мою сторону пальцем, как если бы я был экспонатом. — Но когда им всё же приходится столкнуться с жизнью, они пасуют. Они не умеют проявлять свои таланты в мир и всё глубже зарываются в норки своих комплексов!

Я сразу представил себя в норке моих комплексов. Интересно, как она выглядит? Думаю, там были бы книги. Много. Пока что я не понял, чем лучше этого Юлина норка с мятыми газетками и бодрыми мышами? А Юля продолжала рисовать мою судьбу:

— И потому они либо становятся неудачниками, либо, предав себя, сливаются с толпой — разве не трагедия? И всё потому, что в детстве им не хватило духу преступить младенческую мораль: ногами не ходить, руками не трогать, с незнакомыми не разговаривать...

Сливаться с толпой я не собирался. А вот слова о неудачниках звучали угрожающе. Хоть я и считал многих одноклассников малость недоразвитыми, моя популярность в классе оставляла желать лучшего. Меня не ценили. Так что же, это оттого, что я не умел правильно проявить свои таланты? И как же их проявлять?

— У тебя опасная философия, — не согласился тем временем Игорь. — Так можно и допреступаться. И вообще, что такого ужасного делает толпа, с которой нельзя сливаться? Толпа женится на симпатичных девчонках, делает карьеру, растит детей — не всем же быть нищими первооткрывателями или погибшими за дело революции. Что такого? И чем лучше лазить в грязные ямы с детства?

— Он не залазил в яму. Он спасал моего друга, невзирая на обстоятельства!

Я слушал, как они препарируют меня, и не мог понять: это веселье или философская дискуссия?

— Кузя, — потребовал Игорь. — Что ты предпочтёшь: погибнуть, спасая очередную мышь, или стать кинозвездой в обычных кассовых фильмах для толпы?

У меня не было времени подумать над его вопросом, поэтому я важно изрёк:

— Вы оба теоретизируете, а жизнь — это практика.

— Вот тебе твой книжный мальчик, — захохотал Игорь, и дискуссия на этом закончилась.

Я чувствовал, что на этот раз проявил свои таланты во всём блеске, и это меня вдохновило. Но если б я знал, что меня ждёт!

В небольшом редакционном кабинете толпилась куча народу. Когда мы вошли, почти все повернули головы и поздоровались. Один взрослый парень (потом оказалось, что он писал сценарии) подошёл, осмотрел меня с головы до ног и заявил:

— Ты будешь сниматься в хулиганской рубрике. Нам как раз нужен такой, как ты — невзрачный и потёртый.

Вот интересненько, уже комплименты пошли. Тут откуда-то возник лохматый пацан в разных кедах и завозмущался:

— Какой ещё потёртый! Тоже мне потёртого нашли! Да его, — он окинул меня презрительным взглядом, — ещё надо десять минут в пыли валять, чтоб он достаточно потёртый стал!

— Успокойся, Антон, он будет на второстепенных ролях, — смеясь, ответил сценарист.

— А-а, — заулыбался Антон. — Тогда ладно. Тогда пусть...

Теперь мне захотелось доказать, что я самый потёртый в мире, чтоб меня взяли на первостепенную роль. Что я гожусь и на открытия, и на находчивость. Актёрский талант — куда важнее, чем разные кеды, и этот талант, несомненно, прячется именно во мне. Но я не успел убедить в этом сценариста — тут ко мне подбежала девочка и ангельским голоском запела:

— Кузя, я как только тебя увидела, сразу поняла, что ты хочешь записаться в очно-заочную школу юнкоров.

— Подожди ты со своей ОЗэШэЮ! — закричал какой-то старшеклассник с самоваром в руках. — Мальчик, ты хочешь распространять газеты? Берешь по 50 рублей, продаешь за тысячу! Навару-то, навару! Миллионером будешь.

— А что, хорошо покупают? — поинтересовался я.

— С руками отрывают! — заверил он и, оставив самовар, понёс мне пачку газет, будто я уже согласился.

— Отстань от человека, — сказала Юлька. — Ему его руки ещё пригодятся. — Набросились все на одного... Кузя, не бойся их.

— Да уж как-нибудь сам разберусь, — я недовольно дёрнул плечом. Чего она меня опекает, что я, маленький, что ли?

Юлька тогда тоже пожала плечом и отошла в сторону.

Распахнулась дверь, и в кабинет залетел худощавый человек с залысинами. Он строго глянул на меня и затараторил:

— Ты кто? Ты зачем? Я здесь главный. Ничего тут не трогай! — он отнял пачку, которую всё-таки сунул мне самоварщик, тут же забыл про меня и, размахивая руками, начал всех выгонять:

— Чего столпились! Безобразие! Кыш, кыш все отсюда!

Кто-то вышел, другие не спешили. Разнокедовый хулиган залез в шкаф. А Юлька выпустила из кармана мышонка, и он, издав радостный писк, прыгнул дядьке на спину.

— Ботинки! Ты! — тот сразу подобрел и вышел вместе с мышонком. Все покидавшие кабинет тут же вернулись. Антон вылез из своего убежища, выглянул в окно и дёрнул сценариста за рукав:

— Алик! Айда! Илья с оператором притащились!

Почти весь народ отправился на улицу вслед за Аликом и Антоном, и я тоже. Игорь побежал забирать у бедного шумливого Корнелия его единственную радость.

Оператором был домашний такой дядечка с большой видеокамерой. А второй — режиссёр Илья — показался мне очень богемным телевизионщиком: тёмные очки, кепка вся из себя, куртка с английскими надписями... От него я решил пока держаться подальше и всё боялся, что он меня станет за что-нибудь ругать.

Оператор вскинул камеру на плечо, и мы всем гуртом зашагали по проспекту. Игорь атаковал микрофоном прохожих и спрашивал:

— Скажите, а как надо надевать носки?

Люди широко раскрывали глаза и отвечали:

— Медленно и аккуратно.

— Левый — на левую ногу, правый — на правую.

Или просто:

— Не знаю.

Один веселый паренёк сел на асфальт и продемонстрировал. А солидный мужчина в шляпе сощурил глаза и сказал в ответ:

— Отойдите от меня, пожалуйста. Вы мне несимпатичны.

— Вот, вот, это обязательно пойдет в эфир, — потирая руки, как-то ехидно радовался Илья.

«Хулиганские новости» снимали на захламлённом пустыре. Антон плюхнулся на кучу мусора, расставил свои разные кеды с торчащим из одного пальцами и стал вещать о том, как второклассник Петя Куканодин швырялся с балкона в прохожих разными предметами и что ему за это было. А я должен был побежать и отнять у него листок с новостями. Так я и сделал. Антон развел руками:

— Остальные новости стянули мои коллеги.

Но тут Илья вдруг крикнул:

— Стоп! Стоп! Всё снова. Ничего себе стянули! Подбежал, как балерина, бумажечку позаимствовал и удалился. Надо, чтоб было жизненно! Вы же хулиганы, вам ясно — ху-ли-га-ны! Готовы? Давайте!

Как будто у хулиганов ноги другие. Но я не спорил, а то не видать мне и второстепенных ролей. Неуклюже подскочив к Антону, я ткнул кулаком ему в плечо:

— Гони листок!

Он меня оттолкнул, я потерял равновесие и вцепился в его куртку. Мы вместе повалились и покатились по мусору. Когда я поднял голову, Илья вопил:

— Снято! Гениально! Здорово! Антон, теперь вылезай из-за кучи!

Чумазый Антон, что-то ворча, но почти не расстроившись, побежал обратно наверх. А я сидел, вынимая из волос рыбьи косточки и бумажки, и чуть не ревел.

Юля подбежала и принялась тоже вычищать меня, но потом вдруг рассердилась:

— Ну вот что, хватит ныть!

— Конечно! — сказал я. — Привыкай, Кузя, к жизни журналиста! Катайся по помойке! А мы будем советовать! А если Кузя тут тиф или дифтерию подхватит? А? Сама-то небось чистенькая.

— А-а, так это я виновата, что ты ввязался именно в хулиганскую рубрику? А драться до упаду тебя, конечно, Илья просил?

— А в какую ещё, если ты меня сюда привела? В интервью про носки меня не приглашали!

— О да, это большая потеря в твоей звёздной карьере, — едко сказала она. — Увы, я могу приглашать людей только в свою рубрику. Она называется «чудаки» — я беру интервью у ребят, которые увлекаются чем-то необычным. А братцу Мишке помогаю составить коротенькие лекции о географических открытиях, и когда он, мелкий, с очками на носу с трибуны вещает, выходит очень потешно и в то же время познавательно. Но ты-то ведь говорил, что ты сам во всём разберёшься, где уж мне к такому умнику со своими советами приставать!

Она встала и отошла. А мне стало совестно. Кажется, я слился с толпой... Но она же не выглядела как толпа! Она выглядела как солидная редакция... взрослые люди... и Юлька среди них...

Назад в раздел