3. БАЗАР

Второй тур соревнования был очным. Игра называлась «Базар».

По жребию все поделились пополам на покупателей и продавцов. А дальше — такие правила: продавцы усаживаются в круг, за прилавки, а покупатели образуют круг снаружи. Идёт торговля галстуками. В каждом раунде у продавца десять галстуков, у покупателя сто хендриков — это такие денежные знаки. За пятьдесят секунд паре из покупателя и продавца нужно заключить сделку купли-продажи и зафиксировать её в письменном договоре, где указывается, сколько в итоге у каждого галстуков и хендриков. Каждый раунд покупатели пересаживаются на один стул, и торговля идёт заново. А под конец подсчитывается, кто торговался успешнее, отдельно выявляются победители среди продавцов и среди покупателей. На занятиях после этого покупатели и продавцы менялись местами, а здесь тур был только один.

Было в правилах и условие, подогревающее нервы: договор, подписанный на пятьдесят первой секунде и позднее, считается не заключённым.

Отмашка тренера — и торг начался. Состязание воль и здравых смыслов. Глаза в глаза. Пары — такие разные, торги — такие разные. Татка-продавец со своими воображаемыми галстуками старалась разобраться побыстрей, чтобы понаблюдать за другими парами. Эти наблюдения — пожалуй, единственная приятная сторона игры «базар». Остальное Татке было неприятно. Она только раз прежде играла в эти галстуки, другое целиком «галстучное» занятие проболела и была этим очень довольна. Ну не рождена она для того, чтоб торговаться, да ещё и в порядке соревнования! А кто-то другой тут как рыба в воде…

— 50 на 50 без споров, — объявила Татка Жанке.

— Как же ещё? — и Жанка подмахнула бумажку.

Пожалуй, самый короткий и самый странный в отношении бизнеса торг — договор подписан на третьей секунде. Впрочем, такое может быть и с незнакомцем, если результат мгновенной оценки друг друга покажет некое равенство потенциала... Здорово, теперь можно и понаблюдать.

Справа торговались самозабвенно и многословно:

— Даю 30! — рьяно потребовал с самого начала покупатель.

— Прошу 70, — меланхолично отозвался продавец Лёша.

И началось:

— 40!

— Прасти, дарагой, мои галстуки по 70. Они итальянские.

— Не будь таким тупым, какие 70?

— Дарагой, зачем ругаешься? Вот ти подумай: ти хотел оставить 70 себе. Маладец! — падумал я. Ти мне панравился, хачу быть пахож! Тоже хачу 70! Савсем как ти, дарагой!

— Ладно, ладно, ты прав, 45 — реальная цена.

— Угаварил, дарагой. Сагласен на 65. Пасматри, какой хароший расцветка. Такой расцветка больше нигде не найдёшь! — Лёша совсем вошёл в раж.

— Не тупи! Мой край — 50, ни шагу больше!

— Как хочеш, дарагой. А моя цена 65.

— Не сходи с ума! Будешь упрямиться — время кончится!

— Одна время кончится, другая время начнётся. Жизнь бесканечна, дарагой! Моя цена 65.

— Ты больной? Я это не подпишу!

— Наша очень здоровый, наша галстук итальянский. Сам такая ношу, пасматри! 70 их цена. Тебе отдам за 65.

— Я не подпишу 65! Осталось пять секунд, соглашайся на 55.

— Ой, ой, ой! Смотри, у нас две секунда, полтора секунда! Скарэй, скарэй! Так и быть, за 60 отдаю, даром совсем, вай, вай, такие галстуки даром отдаю…

— 60, подписано, ёлкины палки…Чтоб я ещё раз тебе дал геометрию списать, попомнишь! Итальянец драный!

— Абишаишь, мой не драный, мой совершенно целый. А если ти хател дешевле, то дешевле у моя соседка. У неё китайский галстук, китайский по 40… Вай, вай, дарагой, ти посмотри, какой ти теперь красавец! Да при таком галстук — фсэ дэвушки у твоих ног, дарагой! Фсе, фсэ!.. Вон как Таточка смотрит, а?... На тибя смотрит! Ай, ай!..

Забавненько у них вышло, даже не разозлишься на этого итальянского грузина… Что дальше? Татка следила за «дарагим» покупателем, который перекочевал к Свете и требовал:

— 35!

— Нет, за 40 продам, за 35 — нет, — отозвалась обстоятельная Света.

— 35.

— Нет, 40. Я свою меру знаю, — была тверда в своей умеренной уступчивости девушка.

— 35!

— Я же сказала тебе, что 40.

— 35!

— Чего ты добьёшься? У Алёши за 60 купил, а у меня за 40 отказываешься? Ему уступают, а он… Для такого скандального покупателя только 45.

— Я сказал, 35! — начал паниковать покупатель.

— А я сказала, 45, а будешь так себя вести — подниму до 50!

В конце концов диалог этот завершился на цифре 40. Ух ты, Светка точно знала, почём хочет продать свои галстуки… Наверное, это продавщица государственного магазина.

Интересная деталь, внезапно подумала Татка, поймав взгляд тренера, собиравшего бумажки-договоры. Ведь никто не знает, какая у этих галстуков себестоимость. Получается, каждый решил этот вопрос как-то подсознательно. Сама она восприняла ситуацию математически: раз двое игроков делят сто хендриков, значит, игра идёт вокруг полсотни. А вот хозяйственная Света в магазинах обычно тратит чуть больше трети своей наличности и, похоже, так же расценивает и игровой расклад. А попади в продавцы Тайгер — небось решил бы, что если у покупателя при себе есть сто хендриков, так и надо умудриться заполучить их все. Но ему выпало быть покупателем, и он, кажется, злился... Ой, а как торговалась Нелька — это целая мелодрама!

— Моя цена 60, — объявил ей Жека.

— Жень, ну ты же не жмот, а? И такую цену ты заламываешь девушке? Тебе не совестно?

— Ну, 55…

— Жень. Ладно комедию строить, ты человек великодушный. Ну Же-ень…

— Пятидесяти добиваешься?

— Женьк… Ну тебе же всё равно в первом туре не повезло. Тебя этот Спрут так подлянски подсёк в марте, что просто никакого зла не хватит! Думаешь, он сейчас тебе уступит? Да он нарочно сделку провалит, если будешь упрямиться — видишь, какой он хищный? Мне фантастически повезло, что он среди покупателей и мне не придётся с ним сразиться. Весь огонь ты на себя вызовешь… Выручай, а?

— Ну ты и штучка, Нелька… Ладно. Убедила. Бери за 25.

— Ура!! Женечка, ты чудо! А может, совсем скинешь, а? Будь шикарен, а?

— Не. Шикарен не буду. Не хочу оставаться на бобах. Бедность романтична, нищенство безответственно. Такой вот принцип, Нель. Понимаешь?

— Понимаю, Жень… Как ты правильно сказал! Женька, ты — лучший! Блеск!

Жека берёт договор, вписывает цифру 20. Он улыбается.

Что тут сказать — сделка века! Интересно, а в жизни так бывает? И что потом случится с этими Жеками и Нелями? Могут ли на пару выиграть? Ну, если Неля в этом туре очков наберёт, а в следующем Жеке плечо подставит, может, фокус и пройдёт. А вот подставит ли? Неизвестно.

У самой Татки торговля галстуками шла средненько. В целом получалось чуть больше серединки, но ненамного, вряд ли она в лидерах. Не хотела она давить партнёра и не умела. Никогда ей этот базар не нравился. Нет, её ипостась — это выдумки, стратегия и всё такое прочее, а давилки ей не по нутру.

Так, не отвлекаемся, хватит считать ворон, стараемся торговаться от 40 до 60…

Пара человек вынудили Татку скатиться до 30, и она, морщась, потом отыгрывала по 70 на заведомо слабых партнёрах, которые уже давно утопли и сдались. Неприятная игра, в которой бьют лежачего.

С опасением она ждала того момента, когда напротив неё сядет Алекс Тайгер. К этому времени он был зол, потому что, хоть он и продавил большинство сделок, одна битва — со Стасом — кончилась взаимным потоплением. Стас не прогнулся. И теперь Алекс был нацелен наверстать упущенное. Он должен был пробиться в сборную — это было очевидно всем. Просто должен. Алекс Тайгер, полновластный глава легендарного Спрута, сын успешных родителей, успешный ученик с дипломами и победами, неотразимый аристократ со спортивной фигурой и снисходительной причёской… Он, Алекс Тайгер, Спрут, победитель.

Кстати, девчонки от Алекса пищали. Ах, ладно, не пищали — спокойно отдавали должное его уму, красоте и выдержке.

Татку не могло не подавлять девичье единодушие, и она полагала, что попросту не умеет оценить Тайгера по достоинству. Может быть, он неприятен ей только потому, что он полностью к ней равнодушен? Может, она сама виновата в том, что Алекс Тайгер никогда не ослеплял её своей улыбкой и заботой? Девчонки говорили, что он умеет быть галантным. Может, Татка сама слишком груба для его галантности?

И всё-таки Тайгер казался ей серым, надутым и пустым, способным на гадости эгоистом. Нет, ладно. По совести — надо бы помочь, раз уж она вытеснила его в главной игре… Да, сколько-нибудь уступит, но не слишком много. Ей-то терять нечего, она уже в сборной, но нарочитым подарком Тайгеру этот тур тоже не должен быть. Пожалуй, продаст ему прямо-таки по 30 хендриков, но торг начнёт с 60, настраиваясь на 45-40.

Тайгер сел против Татки. Надменно поднял подбородок.

— 10.

— Что?!

— Я сказал 10. И только 10.

Такой цены он не торговал ни с кем, но голос его звучал серьёзно.

— Алекс, я знаю, что ты очень хочешь в сборную, — хмыкнула Татка. — Поэтому хотела отдать тебе дёшево, по 40. Думаю, у тебя хорошие результаты и такой уступки тебе хватит.

— Ты глухня? Я сказал 10. Или ничего.

А взгляд у него был презрительно-уничтожающий.

Татка начала раздражаться. Почему он так давит? Он на других так не давил! Что его так напрягает? Посчитал шестидесятки на листке Татки и видит в ней серьёзного конкурента для устранения? А что, у других суммы меньше?

— Я хорошо слышу, Алекс, — она стала спокойно-ледяной. — Твой тон и твоё предложение несколько оскорбительны. Никто не торгует за 10, это абсурд. Но дело даже не в цифрах, а в том, что я очень не люблю, когда на меня так давят.

— Мне плевать, оскорбляет тебя это или нет. 10.

— А почему плевать? Или ты вообще любишь оскорблять людей, просто я об этом раньше не знала?

— Людей? — фыркнул он. — Ты себя человеком возомнила, чучундра? 10, и скажи спасибо.

— Сколько гонору у человека, сыгравшего в ноль… Ладно, чучундра знала твои обстоятельства и собиралась тебе уступить по самой нижней своей цене — вот, можешь проверить по листку — 30. Это уже без торга. Так ты будешь доволен?

— 10.

— Алекс, ты в курсе, да, что сейчас время кончится? Ты уже провалился один раз, тебе мало?

— 10.

— Какая хорошая дикция. Когда тебе уже надоест?

— When pigs can fly, — презрительно отозвался он с отличным английским произношением. — When two Sundays come together. When hell freezes over… Деревня, — с усмешкой завершил он, глядя, как она сводит брови, пытаясь декодировать смысл сказанного. Ладно, я подниму цену. До одиннадцати. Если ты меня об этом очень вежливо попросишь.

И тут до неё дошло, кого он ей сейчас напоминает со всем этим превосходством и игрой на уничтожение. «Истинного арийца»…

— Знаешь, Алекс, я такая чучундра, что поведи ты себя правильно, могла бы и даром отдать и галстуки, и хендрики, и горбушку хлеба. Но за десять я, извини, не продаюсь, характер не тот. Торжественно обещаю, что не дам тебе больше, чем 30 на 70. Придётся тебе умерить аппетиты и принять то, что дают. А если это твоя последняя цена, то играем в ноль, Алекс.

— Спрут не боится тонуть вместе с жертвой, будет чем перекусить, — заметил Тайгер. — Ты подпишешь десять. Или провалишься вместе со мной. Мне плевать. А тебе?

Татка молчала. Секунды кончались. Алекс Тайгер её бесил!

«Знаешь что, голубокровный моллюск, я не из тех, кто тонет только потому, что его топят. Может, ты и тайгер, но я — волк, которого не стоит загонять в угол».

Оставалось пять секунд.

— Ты точно хочешь провалиться? — спросила Татка. — Так сильно любишь число 10?

— 20, — сказал он.

— 30, — повторила Татка.

— 20, — утвердил он. — И пиши побыстрее, шевелись!

Татка стремительно вписала в договор цифры 20 и 80. 20 — Тайгеру, 80 — себе. Если он это не подпишет — пускай, будет совместный провал. Она не даст ему больше 70, она обещала.

— Вот то, чего ты добился, — сказала она, подвинув ему листок. — Подписывать будешь или как?

Секунда!

«Видишь ли ты, чего добился, Тайгер, или только смотришь из-под арийских ресниц?»

Он в последний миг подписал, презрительно фыркнув, и размашисто отдал листок тренеру.

— Окрестная, твоя судьба — быть неудачником. Смирись уже с тем, что твои потуги смешны и бесполезны.

Татка молчала. Он так и не увидел!

И что теперь? Она же не хотела так поступать. Совсем не хотела! Нет, она, конечно, хотела дать ему отпор, но… когда он вправду это подписал… Самозащита нужна, да, но ведь это всего лишь игра в глупые галстуки. Никто Татку не убивал. Да что там, ей даже было неважно выиграть! Она же по жизни пережидает насмешки и оскорбления со снисходительным терпением, почему же она на этот раз так завелась?

Да, но Тайгер был слишком наглым!

Чтоб ему провалиться! Из-за него — такое!..

Но может быть, ещё не поздно отступить? Когда начнётся разбирательство, сделать вид, что вправду ошиблась в записях и согласна продать ему эти несчастные галстуки за двадцать хендриков? Ведь неизвестно же, насколько сильно ему хочется в сборную и по каким причинам. Может, он от отчаяния так распоясался. Ну и пусть воображает, что он король, а Татка — чучундра, велика ли беда?

Татка подавленно взглянула на Тайгера и натолкнулась на его надменную ухмылку.

— Видал, как надо сбивать с них спесь? — негромко, но в расчёте быть услышанным сказал он Лёше. — Выпендриваются, пока с чётким мужиком не встретятся. И куда что девается. Ведь с такой самурайской мордой клялась, что ниже тридцати не отдаст, видал?

— Я тут галстуками торгую, вообще-то, а не за тобой наблюдаю, — сказал Лёша. — Но раз уж ти хвалишься, дарагой, что на даме руки нагрел, скидочек тебе не будет…

Торг начался, и Татке пришлось заняться своим покупателем, и лишь краем уха она слышала, что грузинский торговец превратился в русского деревенского парня, который пошёл погулять и встретил на узком мостике не менее русского барана. Но наблюдать не было времени, она еле сыграла свою партию в сорок пять к самой последней минуте. А потом, когда игроки пересели, не выдержала:

— Лёш, как сыграл?

— Шестьдесят. Больше не смог. Упрямый баран попался…

— Отыграл шестьдесят? У сорвавшегося с цепи Тайгера?

— Так ведь после игры с тобой ему опять есть что терять, — усмехнулся Лёша. — А у меня есть повод его вроде как наказывать за грубое отношение к девушке... Можно сказать, ваш раунд для меня — большая удача. Не раскисай, чего такая мрачная стала? Всё это игра. Бывают, бывают дурные клиенты, куда деваться, и двадцать всё же лучше, чем ноль.

— Скорей всего, нашу сделку в итоге аннулируют, — тихо сказала Татка.

— В смысле? Почему? — не понял Лёша.

— Ну… увидишь потом сам.

— Заинтриговала. Что-то ты там забавное придумала, а?

— Ни капли не забавное, — вздохнула Татка. — Ни капли. Но только теперь я уже не отступлю…

Назад в раздел